Илья Члаки

ИНТЕНСИВНЫЕ ПИСЬМА



(комедия в двух действиях)



Маме

Действующие лица:
Мария
Эдита
Петер
Франц
Томас
Клаус
Фрау Оберхайм
Фрау Кляйншмидт
Фрау Фарнер
Александр
Мириам
Сулейман
Йоханна
Борис
Гизела
Рольф
Карл
Хельмут
Судья
Обвиняемый
Юрген
Девушка
Танцовщицы
Певцы


Тусклый свет горит лишь в самом начале спектакля, исключительно для того, чтобы зритель понял, что действие происходит ночью. Уже во время первой сцены появляются краски, которых становится с каждой новой сценой только больше.

Исполнителям не нужно все время лежать в кроватях, они могут вести себя свободно, соответственно тому, о чем рассказывают, что вспоминают их персонажи. Некоторые рассказы персонажей можно иллюстрировать, например, кино/видео.

Действующих лиц так много, что, при желании, один актер может исполнять не одну, а две или несколько ролей.

 
 

Действие первое



Ночь. Больница. Реанимационное отделение. (Отделение интенсивной терапии).Горит тусклый свет.

1. Мария и Эдита.

 
 
МАРИЯ.   Ч-ш, ч-ш, тихо, тихо. Уже не больно, не больно.
ЭДИТА.   Больно.
МАРИЯ.   Сейчас пройдет.
ЭДИТА.   Больно.
МАРИЯ.   Сейчас, сейчас...
ЭДИТА.   А вы кто?
МАРИЯ.   Никто... просто... мать.
ЭДИТА.   Моя мать?
МАРИЯ.   Ну... да... Твоя, разумеется, твоя.
ЭДИТА.   Нет, вы меня с кем-то путаете. Моя мама давно умерла. Когда мне было семнадцать. Она умерла в мой день рожденья. Представляете? У меня день рожденья, а она умирает. Я тогда так расстроилась. Даже рассердилась немного. Я ведь и гостей пригласила, наготовили мы с ней столько всего. И парень мой должен был прийти. А она – скоропостижно. Я ей кричу: мам, на стол накрывай. А в ответ – грохот. Я бегом в комнату, смотрю, а она на полу лежит, руки-ноги в разные стороны, и хрипит. Я к ней: ты чего? – спрашиваю. А она храпит-задыхается. В ту же минуту Богу душу и отдала. Она уже не дышит, а я все спрашиваю: ты чего, мам, ты чего? Страшно было. Вот так... семнадцать мне было. Очень мне хотелось день рожденья справить. Потому что... парень один нравился... красивый, широкоплечий, в форме... американец... хотелось мне за него, очень хотелось... Думала: выйду за Майкла, увезет он меня в Америку, попаду я в сказку, где все говорят на английском языке... да... Гости пришли. Майкл тоже. Стали праздновать. А Катрин, подруга моя, потихоньку меня и спрашивает: где, мол, мать? Она, вроде, тут была, куда подевалась. Ушла, говорю. Выпили, закусили, давай танцевать. Мы с Майклом пуще всех отплясывали. Хороший вечер получился, веселый. Он мне колечко подарил. Это уж потом было, когда мы с ним вдвоем остались. Утром проснулись: на, говорит, тебе на память. И колечко протягивает. Ерундовое, грош цена ему, даже не серебряное. Оно мне лучше бриллиантового показалось. Позавтракал и больше я его никогда не видела. Хорошо, что хоть не забеременела. Все равно он был хорошим парнем.
МАРИЯ.   А со мной-то что было?
ЭДИТА.   Маму я в соседней комнате под кроватью спрятала. Завернула во всякие тряпки, покрывало... Она ж все равно умерла... Я немного беспокоилась, когда мы с Майклом легли, мы ведь с ним там и лежали... над мамой, значит... Кровать сильно скрипела. Я все думала: вдруг она не умерла, сейчас очнется, выскочит из-под кровати и увидит, чем мы там занимаемся. Шуму будет... Не очнулась. Когда Майкл ушел, вытащила я ее из под кровати, перетащила в большую комнату, положила, как нашла, ну и врача позвала. Он пришел, осмотрел ее и говорит: она же у вас не сейчас умерла. Так я испугалась его слов, у меня аж сердце оборвалось, но виду не подала. «Возможно, - отвечаю, - и не сейчас, даже, скорее всего ночью, я проснулась, а она лежит... Поверил. А даже если б и не поверил. Я так рассудила: я ведь ее не убивала, сама умерла, и говорить нечего. Потом-то я маму похоронила. Плакала громко. Как вспомню этот скрип – в слезы. Много лет не давал мне он покоя.
МАРИЯ.   Да...
ЭДИТА.   И маму потеряла, и жениха не приобрела.
МАРИЯ.   Ах, доченька...
ЭДИТА.   Да, мама...
МАРИЯ.   Ты у меня хорошая.
ЭДИТА.   А ты тогда умерла?
МАРИЯ.   Умерла, конечно, умерла.
ЭДИТА.   И ничего не слышала?
МАРИЯ.   Чего?
ЭДИТА.   Как гости пришли? Музыку? Как мы с Майклом в кровать легли?
МАРИЯ.   Нет, ничего. И как легли не слышала.
ЭДИТА.   Не слышала?
МАРИЯ.   Ни единого шороха.
ЭДИТА.   И как кровать скрипела?
МАРИЯ.   Нет, милая, ничего мне не мешало и скрип меня совсем не беспокоил.
ЭДИТА.   Значит, все-таки слышала...
МАРИЯ.   Деточка...

Мария встает, смотрит на табличку, висящую на кровати в ногах больной.

МАРИЯ.   Эдита...
ЭДИТА.   Мамочка!.. Это ты?! Правда, ты?!
МАРИЯ.   Ну, конечно же, я. Кто к тебе мог прийти? Никто тебя так не любит как я. Никто.
ЭДИТА.   Мамочка!.. Я тебя тоже люблю. Всегда любила. И все время о тебе думала. Даже когда под кровать запихивала... и потом тоже... и... Но ты на меня не обижаешься?
МАРИЯ.   Ну что ты, моя хорошая.
ЭДИТА.   Не обижайся, пожалуйста! Мне так перед тобой стыдно!
МАРИЯ.   Ничего, ничего, ты же замуж хотела.
ЭДИТА.   Он все равно сбежал.
МАРИЯ.   Ну и ладно, бог с ним.
ЭДИТА.   Мам... скажи мне...
МАРИЯ.   Другого найдем.
ЭДИТА.   Нет, не про то. Я умерла?
МАРИЯ.   Ну что за глупость такая!
ЭДИТА.   Я умерла.
МАРИЯ.   Не болтай ерунду.
ЭДИТА.   А как же так получается – я не умерла, а тебя вижу?
МАРИЯ.   Ты же в больнице.
ЭДИТА.   Да.
МАРИЯ.   В реанимации.
ЭДИТА.   Да.
МАРИЯ.   Тут лекарства всякие, дурманящие вещества...
ЭДИТА.   Наркотики?
МАРИЯ.   Они помогают установить контакт.
ЭДИТА.   Мам, ты ведь умерла молодой. Почему же ты постарела?
МАРИЯ.   Ты задаешь столько вопросов!.. Если бы я не постарела, ты бы думала, что я твоя внучка и не смогла бы меня называть мамой.
ЭДИТА.   Да, правда.
МАРИЯ.   Ну, разумеется, правда.
ЭДИТА.   И я тоже – такая старая.
МАРИЯ.   Ах, девочка моя.
ЭДИТА.   Не уходи от меня, мам.
МАРИЯ.   Я здесь.
ЭДИТА.   Даже когда действие этих лекарств закончится...
МАРИЯ.   Не уйду.
ЭДИТА.   Никогда не уходи!
МАРИЯ.   Я с тобой.
ЭДИТА.   Почему ты раньше ко мне не приходила? Я так хотела тебя видеть!..
МАРИЯ.   Видимо, желание твое было недостаточно сильным.
ЭДИТА.   Я просто не верила, что это возможно. Хоть и в церковь ходила, а верила недостаточно, ты права, недостаточно. По привычке ходила, по привычке молилась. Молилась, а голова отвлекалась на всякую ерунду – дети, внуки, правнуки.
МАРИЯ.   Тебе полегче? Не болит больше?
ЭДИТА.   Мне так хорошо, ты даже себе не представляешь... потому что это такое счастье, о котором я и мечтать не могла...
МАРИЯ.   Ты очень устала.
ЭДИТА.   Нет-нет, я совсем не устала. Мне нравится, что ты со мной рядом!
МАРИЯ.   Ляг, отдохни.
ЭДИТА.   Мама?! Ты же обещала не уходить! Мам!
МАРИЯ.   Я никуда не ухожу. Сейчас вернусь, а ты пока поспи. Ложись и спи. Не волнуйся, я здесь, я буду охранять твой сон. Ну, договорились?
ЭДИТА.   Пожалуйста, не уходи никуда! Пожалуйста! Мама! Мы не договорились, не договорились!
МАРИЯ.   Я буду здесь! А ты закрой глаза, тебе пора отдыхать!
ЭДИТА.   Я закрываю, но ты никуда не уходи!
МАРИЯ.   Да-да.
ЭДИТА.   Спой мне колыбельную, мам.
МАРИЯ.   Что?
ЭДИТА.   Я так любила слушать, как ты поешь.
МАРИЯ.   Милая, у меня уж голоса нет.
ЭДИТА.   Спой.
МАРИЯ.   И слуха тоже.
ЭДИТА.   Слух у тебя прекрасный и голос тоже. Мам, сядь ко мне... поближе...
МАРИЯ.   Закрой глаза.

Мария садится на кровать Эдиты, начинает петь колыбельную.

  .............................